Но Змей родится снова? [Убить Змея] - Валерий Вайнин

— И все это мне досталось за пятьсот баксов, — ввернула Даша.

— Плюс огромная куча проблем, — грустно улыбнулся ей Глеб. — Далее. Второй уровень — это магия. Вернее, то, что мы традиционно под этим словом понимаем. На самом деле вся магия Мангуста заключается в уникальном умении концентрировать волю и воображение. Подобное умение можно развивать и развивать, причем… Ладно, не будем отвлекаться. Третий уровень — это сочетание магии с наукой и техникой. Тут все ясно, не стоит углубляться…

— Ничего не ясно, — буркнул Илья. — Жаль тебя перебивать, но истина дороже.

— Тебе лично я продемонстрирую третий уровень наглядно, — пообещал Глеб. — На базе ваших с Альбертом уравнений.

— Старик, это твои уравнения, — возразил Илья. — В подачках я не нуждаюсь.

— Ишь гордец, славу делить брезгует! — улыбнулся Глеб. — Ладно, история рассудит… И наконец четвертый уровень — это постижение сущности перехода от неживого к живому и обратно. Уровень этот беспределен и необъятен. Однако следует заметить, никто из Мангустов до третьего и четвертого уровня до сих пор не поднимался: им почему-то хватало первых двух. Вот, собственно, и все. Так сказать, для знакомства. Осталось объяснить, зачем я вас тут собрал.

— И еще демонстрация, — напомнил Стас. — Второго уровня.

— Конечно, конечно, — усмехнулся Глеб. — Итак. Причин к вам обратиться у меня было две. Первая. Почему, подумал я, Змеев должны убивать лишь Мангусты? Пора бы, черт возьми, хорошим людям самим о себе позаботиться. В этом пункте, признаться, я принципиально расхожусь со всеми моими предшественниками. Причина вторая, тесно связанная с первой. У меня возникло ощущение… или гипотеза, пока ничем не подтвержденная, что цепь возрождений Змея можно прервать, оставив его без пищи. И суть, разумеется, не в том, что человечество разом лишится вдруг своих пороков, а в том, что для начала сердитые ребята соберутся и надерут Змею задницу. А почему я выбрал именно вас?.. Этого я объяснять не буду. Выбрал и всё. Само собой, вы имеете право отказаться. Если кто-то хотел бы отойти в сторону — пожалуйста, заявите об этом сразу.

Глеб обвел взглядом присутствующих.

Даша посмотрела на него в упор.

— Надеюсь, моего заявления ты не ждешь? — спросила она сухо.

Глеб пожал плечами.

— Неволить я никого не собираюсь. И тебя в том числе.

Даша встала и подошла к нему вплотную. Щеки её горели, глаза гневно сверкали.

— Ну-ка повтори.

Глеб выдержал ее взгляд.

— Вообще-то, — сказал он, — это дело не для девчонок.

Даша размахнулась и влепила ему пощечину. То есть не влепила, а попыталась. Как Глеб уклонился, никто не заметил: стоял вроде как стоял, вроде чуть качнулся — и Дашина рука хлестнула воздух. Затем вторая Дашина рука, по инерции, повторила неудачу первой. Даша задохнулась от возмущения.

— Извинись, засранец! — притопнула она ногой. Она была божественно прекрасна.

Глеб отступил на шаг.

— А ты чего дерешься, а? Чуть полчерепа не снесла!

Даша не улыбнулась. Просто даже ни капельки.

— Еще не так получишь, — пообещала она, усаживаясь на стул.

Вместо нее улыбнулся Такэру.

— Я с вами, сэнсей.

Илья вздохнул.

— Лично я, как старый мудрый еврей, еще вчера взял на работе отпуск на три недели. Альтернатива у меня простая: или биться с этим… со Змеем, или возвращаться к своим студентам и абитуриентам. Как вы уже догадались, я предпочитаю первое. Но мы должны уложиться в три недели, не то меня уволят за прогулы.

Стас хмыкнул.

— Несерьезная у нас обстановка. В такой компании уроки хорошо прогуливать.

— Отходишь в сторону? — спросил Глеб.

— Кто сказал? — удивился рыжий. — Хочу проверить, поехала у меня крыша или нет. А то ведь всю жизнь потом буду сомневаться. Ты обещал что-то продемонстрировать. Может, начнем?

Глеб кивнул.

— Только по-быстрому, — сказал он и пропал. Исчез, будто его выключили.

Все обалденно обшаривали глазами комнату. Теребя курчавую бороду, Илья крикнул:

— Эй! Ку-ку!

— Ку-ку! — ответил голос Глеба из ниоткуда.

И вслед за этим все присутствующие взлетели, как воздушные шарики, и закружились вокруг люстры.

— Ой, здорово! — засмеялась Даша.

— Я знал, что тебе понравится, — отозвался голос Глеба. Затем появился и сам Глеб: как ни в чем не бывало он сидел на стуле. А команда его продолжала кружиться под потолком.

— Продам-ка я свою тачку, — объявил Стас. — На одном бензине сколько сэкономлю.

— Садиться сперва научись, — возразил Такэру, барахтая ногами.

Глядя на них, Глеб покачивался на стуле.

— Более двухсот лет, — произнес он с грустью, — я ничего не демонстрировал, а наоборот — всё скрывал, скрывал… И только учился, учился… Ну еще бы! Мангусту иначе нельзя! Чтобы приготовить себе яичницу, я заходил в супермаркет, покупал яйца, потом ставил сковородку на плиту и — все как у нормальных людей. И знаете, ребята, я ничуть об этом не жалею и не собираюсь менять своих устоявшихся привычек. И все же мне чертовски приятно смотреть, как вы тут порхаете.

— Я уже напорхалась, спусти меня на пол, — попросила Даша.

— Фиг тебе, — ответил Глеб, — ты драчунья. Вот смотрю я на вас и вспоминаю Сашкины стихи… мальчишки одного восьмилетнего:

Пусть черти в пекло меня сведути скроют мои следы —друзья узнают, друзья придути выручат из беды.

— Старик, ты это к чему? — Илья попытался в полете заправить выбившуюся из брюк рубаху.

Глеб пожал плечами:

— Сам не знаю. Наверное, дело в том, что ни у мальчишки этого, ни у меня друзей не было… О'кей. Последняя демонстрация. Учебная.

На письменном столе вдруг появились три желтых банана, лежащих на некотором расстоянии друг от друга. Вися под потолком, Илья одобрил:

— Очень кстати. Давай их сюда.

— Нельзя, — ответил Глеб, — это учебное пособие. Смотрите внимательно: здесь чудеса трех видов. Вот этот банан, — Глеб протянул руку, и рука его ухватила воздух, — просто голограмма, объемная иллюзия. — После этих слов банан растаял, и Глеб протянул руку к другому. На сей раз плод лег на его ладонь всей своей зрелой тяжестью. — Этот банан я только что украл у тетки, торгующей здесь на углу.

— Так ей и надо, — пробормотала Даша. — Горластая наглая стерва.

— Тем не менее товар я ей возвращаю, — сказал Глеб, и банан исчез с его ладони. Он указал пальцем на третий плод. — А этот банан я сию минуту вырастил сам, выражаясь фигурально, из воздуха. Можете попробовать.